Диагноз: Рак яичников
Стадия: 4B
1-й симптом:
- Боль в животе
- Запор
- Небольшая шишка над лобковой областью с правой стороны
Лечение:
- Хирургия
- Лапароскопическая исследовательская хирургия и биопсия
- Циторедукция онкологической операции
- Устранение илеостомы
- Химиотерапия
Статус:
Отсутствие признаков заболевания на данный момент.
Диагноз
Каковы были ваши первые симптомы?
Мои первые симптомы на самом деле начались за год до того, как мне поставили диагноз. Ужасные запоры, которые приводили к спазмам желудка, меня постоянно тошнило, я писала каждые 20 минут, и мы с мужем действительно думали, что я беременна какое-то время, потому что каждый месяц мои месячные отсутствовали или были нерегулярными.
Наконец, в июле 2017 года на моем правом боку появилась шишка. Она был размером с мяч для гольфа у меня на животе. Я лежала и заметил ее. Через несколько недель она все еще была там.
Еще через несколько недель у меня начались стреляющие боли там, где была шишка, и это было так плохо, что я не могла ходить. Боль длилась 5 или 6 секунд, а затем исчезала. С октября 2016 года по июль 2017 года я была в больнице несколько раз и выходила из нее с запором, рвотой, чувствуя, что мой аппендикс лопнул в какой-то момент.
Врачи в Москве все время твердили мне, что у меня просто запор. Они сделали компьютерную томографию, но ничего не “увидели”, и они не настаивали на дополнительных тестах, потому что мне было 22 или 23 года в то время.
Наконец, я снова пошла в больницу и сказала: “Послушайте, что-то не так”, – и они сделали трансвагинальное УЗИ. К этому моменту шишка стала еще больше. Сначала она был размером с мяч для гольфа, а теперь стала размером с теннисный мяч. Врач скорой помощи вернулся в палату примерно через час или два, и он улыбался от уха до уха. Он мне сказал: “Ты в порядке. Возможно, это нераковая опухоль или киста.” Он рекомендовал мне просто наблюдаться у моего гинеколога.
В тот понедельник я позвонила своему врачу и сказала: “Я выхожу замуж примерно через 30 дней. Если мне понадобится операция, мы можем назначить ее прямо сейчас?”. У нее уже были все записи из скорой помощи, и она сказала: “Давай я перезвоню тебе через пару часов и посмотрю, что можно сделать.”
Она перезвонила через час и спросила, Могу ли я быть в больнице сегодня в 5 часов вечера, и мы сделаем лапароскопию. Мой гинеколог всегда оперативно реагировала, когда у меня возникали проблемы, и этот случай не был исключением. Она не была уверена, была ли это киста, которую нужно было разорвать хирургическим путем, или порванная мышца. В тот момент я активно занималась фитнесом, так что это было вполне вероятно.
Однако не прошло и пяти минут после операции, как она увидела рак повсюду. Она зашила меня обратно, и они отвезли меня на компьютерную томографию. Я все еще не понимала, что происходит. В тот вечер я провел ночь в больнице, а на следующее утро узнала, что у меня рак. Мой доктор вошел в комнату и сказал мне об этом. Они не были на 100% уверены, был ли это рак яичников или рак откуда-то еще, который метастазировал.
На следующий день после этого я впервые встретилась со своим онкологом. Вот тогда-то все и пошло очень быстро. Через несколько дней мне сделали биопсию. Меня постоянно тошнило, и я даже не могла сдерживать мочеиспускание, поэтому мы позвонили моему онкологу, и она сказала, чтобы меня везли в больницу.
Это было своего рода спасением, потому что из-за этих проблем я пробыла в больнице около недели, и за это время они сделали биопсию. Биопсия должна была состояться только через несколько недель, но ее сделали раньше, так что мы узнали, что это был рак яичников.
Нет никакого теста, чтобы определить, является ли что-то раком яичников. Мазок Папаниколау не обнаруживает этого, и это не похоже на маммограмму для ваших яичников. Чтобы на 100% знать, что это рак яичников, нужно сделать биопсию.
Как только диагноз подтвердился, мой онколог сформировал план, и он должен был делать химиотерапию каждую пятницу в течение трех недель, взять неделю отпуска и делать так в течение трех месяцев. После этих трех месяцев планировалось сделать компьютерную томографию и ПЭТ-сканирование, чтобы проверить, уменьшился ли рак вообще. Если бы это было не так, мы бы продолжили химиотерапию.
Мы сразу же приступили к химиотерапии. Мой первый раунд был 22 августа, потому что на той неделе я получила результат биопсии. Я выходила замуж 9 сентября, и именно в этот день у меня была запланирована последняя инфузия для этого цикла, но они увеличили ее на несколько дней для меня.
Итак, во вторник я прошла химиотерапию, а в пятницу вышла замуж. Мне сказали, что через три недели вы начинаете терять волосы, поэтому я очень нервничала, что буду лысой в день нашей свадьбы, но, к счастью, мои волосы не выпадали до следующего дня. На следующий день после свадьбы я расчесывала волосы, и у меня остался комок, поэтому я побрилась.
Моя семья и я просто не чувствовали себя комфортно с моим врачом в Москве, он не был профессионалом поэтому через 11 дней после свадьбы, я улетела лечиться в Израиль, где жили родственники моего мужа.
Я обратилась в клинику Сураски так как именно её мне посоветовали родственники мужа. Я приехала туда 20-го, 21-го увидела своего нового онколога и 22-го снова начала химиотерапию. Все произошло так быстро.
На что была похожа биопсия? Сколько времени потребовалось для получения результатов?
Биопсия была еще одной операцией. Они вырубили меня, к счастью, но это было очень быстро. Прямо там, где была шишка, они вошли с иглой и захватили часть опухолевой ткани. Это была 30-45-минутная операция. Я проснулась, и на том месте, где меня перевязали, остался крошечный лоскуток. Он болел около недели.
Врачи получили результаты биопсии на следующий день. Я должна была уехать довольно быстро после этого, но помощница доктора пришла и сказал: “Я знаю, что вы здесь уже несколько дней, и вы готовы идти домой, но не могли бы вы остаться еще на пару часов и пройти химиотерапию?”
Лечение
Вы переехали лечиться в другую страну. Зачем?
Во-первых – это отсутсвие поддержки со стороны докторов. Никто не был заинтересован в моём излечении.
Во-вторых – мой доктор заставлял меня чувствовать себя неловко, это было главной причиной. Она заставила меня почувствовать себя кошельком с рублями. Кроме того, я спросила ее об операции: “А как насчет того, чтобы сделать операцию прямо сейчас? Разве это не облегчит химиотерапию?”
Я никогда этого не забуду, она посмотрела на меня и сказала: “Это было бы медвежьей услугой для тебя.” Когда она это сказала, у меня по спине пробежал холодок, и мне стало просто не по себе. После разговора со всей моей семьей мы решили, что я буду проходить лечение рака яичников в Израиле.
Как прошла ваша первая встреча с новым онкологом?
Я познакомилась со своим новым Доктором – профессором Даном Грисаро, и мы просидели в клинике полтора часа. Это то, чего я не делала со своим онкологом в Москве. Я сразу же почувствовала себя намного лучше и уютнее с ним.
Профессор не воспринимал меня ни как знак доллара, ни как цифру, ни даже как настоящего пациента – он воспринимал меня почти как своего собственного ребенка. Я была самым молодым пациентом на этаже за все то время, что находилась там.
Итак, мы сели, и он рассказал мне весь свой план игры. Во время той первой встречи она рассказал мне о раке больше, чем я слышала за весь месяц, проведенный в Москве.
Мы узнали, что мне поставили неверный диагноз. Мне сказали, что у меня была третья стадия, рак яичников высокой степени, когда я была в России. Это более распространенный и легкий в лечении тип рака яичников. Когда я была на той встрече, мы узнали, что у меня на самом деле был низкопробный – это более редкий тип, и он полностью устойчив к химиотерапии.
Он сказала мне, что если бы я пришел к ней сразу, он бы сразу же сделал операцию. Я рассказала ему то, что сказал мне врач в Москве, и она ответила: “Нет. Хирургическое вмешательство поможет справиться с химиотерапией. Это поможет нам сконцентрировать лечение.”
Каков был ваш новый план лечения?
Его дальнейший план состоял в том, чтобы держать меня на Таксоле и Карбоплатине около месяца, чтобы посмотреть, как реагирует рак. Я получала инфузии каждую пятницу без выходных.
Примерно в начале октября опухоль была размером с дыню. С правой стороны я выглядела беременной. У меня была мучительная боль в спине, и я должна была постоянно принимать болеутоляющие средства.
После этого мой врач сказал: “Эта химиотерапия не работает. Нам нужно сделать операцию, чтобы уничтожить как можно больше опухоли.” – Он усадил меня и спросил, суеверна ли я вообще. Я подумала: “это странный вопрос, но нет. Почему?” Он сказала мне, что у него есть свободное место для операции на следующей неделе, и спросил, не возражаю ли я. Я сказала: “Ну да! Убери это наконец-то из меня!”
1-я химиотерапия и операция
Какие побочные эффекты вы испытывали от химиотерапии?
Мне действительно повезло. Я очень нервничала из-за химиотерапии. В первый день химиотерапии я сидела в приемной и просто плакала, потому что думала обо всех ужасных историях, которые слышала. Я понятия не имела, чего ожидать.
Мне почему-то казалось, что я буду сидеть в этом кресле, похожем на космический корабль. Как только я сделала свой первый курс, я подумал: “о! Это не так уж и плохо.”
Единственными побочными эффектами, которые я испытала, была потеря волос и экстремальная потеря веса. У меня не было аппетита. Есть мне совсем не хотелось.
Я ела почти все, что мне хотелось. Я не меняла свой рацион в течение первых пяти месяцев после того, как мне поставили диагноз, пока мой врач не сказал мне, что нужно уменьшить количество сахара. А мне ужасно хотелось сахара.
В конце концов мой врач сказал, что мне нужно скорректировать диету. Он сказал, что продукты, которые я ем, действительно могут помешать моему лечению или заставить рак расти. В конце концов я стала веганом на время своего лечения.
Какова была подготовка к операции по уничтожению рака?
За несколько дней до операции мне нужно было сделать анализ крови, чтобы они могли определить мою группу крови.
При проведении этой операцией был шанс, что мне понадобится переливание крови. Это небольшой шанс, но в операционной была запасная кровь. Они проверили все мои уровни и убедились, что мое тело готово к операции.
В выходные перед операцией мне пришлось сделать полную очистку толстой кишки. Это было совсем не весело. Каждый час мне приходилось глотать это мерзкое вещество. В первый день я сидела на строгой жидкой диете. На второй день я могла пить очищающее средство только до полудня, а потом еще и пить воду. На третий день процедуры были те же. Это все, что мне нужно было сделать для подготовки к операции.
Когда я добралась до больницы, они отвели меня в операционную и подключили к моему порту, они снова проверили мои анализы, и вот тогда все начали приходить.
Как вы себя чувствовали, отправляясь на операцию?
С тех пор как мне исполнилось 12 лет, я перенесла около 10 операций, потому что я спортсменка. Поэтому я не очень сильно нервничала.
Я просто хотела, чтобы они смогли спасти мою жизнь больше, чем что-либо еще. Я была веселой, счастливой и готова идти до конца. Чтобы справиться с ситуацией, я смеюсь, танцую и рассказываю анекдоты. Я старалась бодриться, чтобы справиться с нервозностью.
По-видимому, когда они вошли в операционную и вскрыли меня, рак оказался хуже, чем они думали. На моей компьютерной томографии это выглядело так, как будто у меня была только одна массивная опухоль, но у меня было пять опухолей. Та, что побольше, прятала за собой остальных четверых. Одна из них была так глубоко вдавлена мне в спину, что они не знали, смогут ли уничтожить её без серьезного повреждения нервов.
Доктору пришлось позвать моего мужа в приемную, потому что это было срочно. Я сильно истекала кровью. Мне сделали четыре переливания крови. Большая проблема заключалась в том, что им пришлось бы вставить илеостомический мешок, потому что большая опухоль была связана с моей толстой кишкой и тонким кишечником. Они не были уверены, будет ли это навсегда или нет, но это нужно было сделать.
Он сказал моему мужу: “на самом деле я не спрашиваю твоего разрешения. Я говорю тебе, что мы делаем.” Я и понятия не имела, что такое возможно.
В итоге мне сделали полную гистерэктомию, удалили часть мочевого пузыря, часть толстой и тонкой кишки, а также удалили несколько лимфатических узлов, чтобы они могли их проверить. Моя селезенка, аппендикс и желчный пузырь вышли наружу. Все пять опухолей были удалены. Самая большая из них была размером с пляжный мяч.
Эта опухоль сдавливала мне кишечник и толстую кишку, поэтому у меня были сильные боли и понос.
Вы очнулись в реанимации. А что ты помнишь?
Я проснулась и помню, что видела около 5 разных белых халатов.
Переводчица сказала мне про илеостомический мешок, поэтому я посмотрела вниз и подумала: “что это такое?” Они сказали:”Ну, вот как ты собираешься пользоваться ванной.”
Это было похоже на мозг, потому что мой тонкий кишечник был снаружи моей кожи.
Мой врач сказал: “Мы уничтожили весь рак, который могли физически видеть.” Я вскинула руки вверх и все повторяла: “У-У-У!”
Он также сказал ,что они отправили на анализ несколько лимфатических узлов. Я пролежала в реанимации четыре или пять дней. У меня есть 20-сантиметровый шрам, потому что им буквально пришлось расколоть меня на части, чтобы получить все. Им почти удалось сшить шрам прямо между моими грудями, потому что именно такой величины была опухоль.
На третий день после операции мне снова пришлось научиться ходить и сидеть в кресле. Я сидела в этом кресле, и тут вошел профессор Дан Грисарро. Я поняла, что что-то не так. Обычно он очень жизнерадостный, но на этот раз он вошёл с невозмутимым лицом и немного опущенной головой.
Он села рядом со мной и сказала: “Мы получили результаты по вашим лимфатическим узлам, и, к сожалению, теперь у вас четвертая стадия. У вас рак в некоторых лимфатических узлах, и мы не можем удалить их хирургическим путем. К счастью, это не в твоей крови.”
Вот тогда-то он и сказала мне, что я смертельно больна. Он не произнес этих слов, но сказала, что шансов на исцеление меньше половины. Однако он сказала, что будет бороться с этим раком изо всех сил.
Я посмотрела на него и была шокирована, но все же спросил: “Вы верите в меня?” Он сказала: “Я верю в науку и со мной все будет хорошо. Мы собираемся победить эту тварь.”
Были ли у вас какие-либо осложнения при выздоровлении?
Через четыре или пять дней после операции в отделении интенсивной терапии меня перевели на обычный этаж, где за мной наблюдали, следили и все такое. Они дали мне добро вернуться домой, и я была без химиотерапии около трех месяцев, просто чтобы дать моему телу время выздороветь, и в течение этих трех месяцев я была госпитализирован на неделю в Москве. У меня была проблема с желудком из-за илеостомического мешка.
Вот тогда-то я и столкнулся со всей этой потерей веса. У меня было 43 кг, и мой врач сказал мне, что я должна получить кормящую трубку, если я потеряю еще 1,5 кг.
Вам удалили илеостомический мешок или он остался постоянным?
Из моего илеостомического мешка вытекала желудочная кислота из под наклейки, которая должна была удерживать его на месте, и она разъедала мою кожу.
Это был какой-то типа теста. Я никогда этого не забуду. Мне пришлось пойти к рентгеновскому аппарату, и они промыли там солевым раствором. Я должна была оставаться во всех этих неудобных позах в течение двадцати минут, пока меня фотографировали.
Мы удалили илеостомический мешок 20 марта 2018 года в Сураски.
2-я химиотерапия
После восстановления вы начали новый курс химиотерапии. Как же это было?
Я начала совершенно новый курс, потому что Таксол и Карбоплатин не работали. Мне сказали: “Мы проведем вам самую интенсивную химиотерапию, какую только сможем. Его прозвали красным дьяволом, потому что он на самом деле красный. Это похоже на гаторейд. Это может изменить вашу мочу.”
Итак, Доксил и Авастин должны были стать моими новыми лекарствами. Доксил – раз в месяц, а Авастин – каждую неделю.
Этот режим был действительно интенсивным. У Доксила был совершенно новый набор правил. Я получала его раз в месяц. В первую неделю месяца я получала оба лекарства, так что мы должны были провести в больнице семь часов от начала до конца.
Это был долгий день химиотерапии, но потом, через неделю после этого, это был просто Авастин в течение трех недель. Когда начнется новый месяц, я снова получала и то, и другое.
Они не зря называют Доксила “красным дьяволом”.
Вы можете получить волдыри на руках и ногах, поэтому в течение пяти дней после инфузии вам не будет слишком жарко, вы должны принять теплый душ, и вы не можете положить руки или ноги в горячую воду.
Как-то раз я положила локоть на кожаный диван, и моя кожа просто исчезла. Моя кожа была очень хрупкой. Это было грубо. У меня никогда не было волдырей на руках и ногах, но у меня были волдыри во рту, и особенно у меня был волдырь длиной с мой язык.
Целую неделю я не могла говорить и почти ничего не ела. Кислота из цитрусовых фруктов убила бы мой рот, так что я не могла бы иметь ничего подобного. Это был худший побочный эффект, который я имела, кроме потери веса.
С Авастином было всё очень просто. У меня не было никаких побочных эффектов от этого. Процедуры продолжались около 30 минут. На самом деле это поддерживающая химиотерапия, так что она должна остановить рост и распространение любых опухолей. В те дни я была в Сураски часа два, потому что встречался со своим врачом или его коллегой, брали кровь на анализ, а затем получала химиотерапию в течение 30 минут.
Я делала Доксил и Авастин около шести месяцев.
Насколько новый план был эффективен?
При каждом сканировании они замечали, что лимфоузлы уменьшались. На данный момент у меня был только рак, изолированный в трех или четырех лимфатических узлах. Они не уменьшались, но оставались стабильными. После шестого месяца пребывания на этом режиме мне сделали томографию, и вот тогда они увидели, что на моей печени появилось какое-то вещество. Там было два или три черных пятна.
Вошел мой врач, и у него был такой же взгляд, как и у нее, когда она сказала мне, что я смертельно больна. Там были мои мама, папа и муж. – “Лимфатические узлы стабильны”, – сказала он. “Ваш CA-125 работает очень хорошо. Однако у вас есть несколько новых пятен на печени, и мы не уверены, рак это или метастазы, но нам нужно действовать быстро.”
Я тут же расплакалась. Я наконец-то немного прибавила в весе, и у меня все шло так хорошо. Я чувствовала себя лучше. За два месяца до этого все было прекрасно. Я просто ничего не понимала.
Врач дал моей семье и мне несколько минут на переваривание информации, а когда вернулся, то назначила ПЭТ-сканирование.
Примерно через три дня мне сделали ПЭТ-сканирование. Я так нервничала. Мы жили примерно в 45 минутах езды от Сураски, и поездки на машине обычно были веселыми.
Мы слушали музыку и разговаривали. На этот раз все было просто тихо и мрачно. Я готовилась к самому худшему. Когда мы добрались туда, я почувствовала некоторое умиротворение. Я сказала себе, что все будет хорошо.
Они подсоединили меня к моему Порту и положили в него радиоактивный сахар. Когда вы получаете его, вы должны лежать на кровати совершенно неподвижно в течение примерно 45 минут.
Мой врач позвонил мне, чтобы назначить встречу, чтобы поговорить о результатах через несколько дней.
Каковы были результаты вашего ПЭТ-сканирования?
Во время этого приема мой врач усадил нас с мужем и сказал: “Ну, хорошая новость в том, что это не рак на вашей печени. У него нет метастазов. Похоже, что это рубцы и жировая ткань на печени. Мы будем следить за этим. Теперь мы знаем об этом и знаем, что это не рак. Мы также знаем, что у вас больше нет рака в ваших лимфатических узлах.”
Мы были потрясены. Он сказал: “Твои лимфатические узлы вообще не загорелись.” В то время они были стабильны, но не уменьшались, поэтому она сказала, что я был в серой зоне. Дальнейший план состоял в том, чтобы снять меня с Доксил и держать на Авастине около 5 лет, получая сканирование каждый месяц в течение первых трех месяцев.
Когда вы узнали, что у вас нет никаких признаков болезни?
13 ноября 2018 года мне позвонил врач. Он сказал, что они уже все осмотрели. Они просмотрели все мои сканеры, СА-125 и все остальное. – “У вас нет никаких признаков болезни. В вашем теле нет рака.”
Я подумал: “что?! Ура!” Я была так взволнована, что повесила трубку, и мы начали прыгать и танцевать. В конце концов мы пошли ужинать в тот же вечер. Это был великий день и прекрасное чувство. Я помню, как все мои друзья в социальных сетях отмечали отсутствие признаков болезни.
Когда мой врач сказал мне об этом, я снова посмотрела на себя, лежащую в своей постели, гадая, когда же придет мое время, и была так счастлива. Это было очень круто. Я никогда не забуду, что делала, где была, во что была одета и все такое прочее, когда мне позвонили. Это был просто замечательный день.
Как Вы сейчас выглядит ваше лечение?
Я больше не принимаю химиотерапию. Я закончила Авастин 27 апреля 2019 года, потому что не видел, что он мне нужен.
У меня было шесть сканирований и СА-125 подряд, которые были действительно хороши. Со временем лимфатические узлы действительно начали уменьшаться до нормальных размеров.
Я спросила, Можно ли мне сделать химиотерапию, и мой врач сказал: “вам не нужно принимать Авастин, если вы этого не хотите”.
Теперь я делаю компьютерную томографию каждые шесть месяцев.
